С.В. Зверев.

Подлинный масонский заговор. Ответ В.Ж. Цветкову.

Стр.2

Ещё одна проверка. Масон Н.Д. Соколов в эмиграции рассказывал: «из кругов, близких к Некрасову, ему в начале 1917 г. сообщили, что готовится арест царя с вынуждением в пользу Михаила, что руководят Гучков и Терещенко».

Т.е. профессор Некрасов курировал заговорщическую группу Гучкова. Но мы-то уже знаем, что та группа заговора, которая знала о реальном вовлечении в переворот Алексеева через Львова, она-то, скрывая от Гучкова про Алексеева, намеренно скомпрометировала Гучкова, размножив его письмо к Алексееву. После того как Некрасов надоумил Гучкова заняться дворцовым переворотом.

В.Ж. Цветков, впрочем, как и все, кто так или иначе писал о разрозненных неудачных заговорах, ничего не поняли в том, в чём заключался смысл разделения заговоров и какова была настоящая роль Гучкова. Масоны блистательно, во всём интеллектуальном великолепии замысла подставляли Гучкова, дабы правительство считало, что знает о заговоре всё и не беспокоилось насчёт настоящих масонских планов.

Устроив провокационное распространение письма Гучкова к Алексееву (чего Гучков решительно не хотел), те, кто стоял за Челноковым – составили для М.В. Алексеева алиби, которым простодушно пользуется В.Ж. Цветков. Это алиби не дало правительству раскрыть настоящий заговор и реабилитировало Алексеева в глазах Совета Министров и Государя.

А.И. Гучков не знал, кто именно стоял за Челноковым, поэтому нельзя точно сказать, кто провернул операцию, обеспечившую реальной подготовке переворота надёжное прикрытие: масонский заговор Некрасова или британский заговор через Локкарта. Во всяком случае, инициатива Некрасова по организации прикрытия с помощью подталкивания Гучкова, говорит, что он как минимум воспользовался подарком Челнокова, если не стоял за ним прямо.

Поскольку слежка за заговором Гучкова убедила правительство в невиновности Алексеева в измене (хотя его подозревали Б.В. Штюрмер, А.Д. Протопопов, В.Н. Шаховской и, о чём говорят воспоминания Мартынова и Васильева, Охранные отделения и Департамент полиции) и в том, что заговор Гучкова не опасен, переворот с участием Алексеева смог быть осуществлён.

Кстати, можно не списывать со счетов рассказ Мартынова так раз потому, что им перехвачены письма в Москве: про участие Алексеева в заговоре знали Львов, Челноков, Локкарт именно в Москве. За ними тоже на всякий случай следили жандармы, но сильно опасного от них никто не ждал, т.к. военными заговорами, как всем раструбили, занимался Гучков в Петрограде. Есть закономерность, что Глобачёв, который считал Алексеева республиканцем и писал о разработке Гучковым связей с командующими фронтами, всё же не вышел на связи Алексеева с заговором в Петрограде, а Мартынов – смог.

«Письмо – без подписи – по своему содержанию было совершенно исключительным. Оно вызвало во мне одновременно тревогу и решение обследовать его лично, установив предварительно контакт с директором Департамента полиции» А.Т. Васильевым. Содержание А.П. Мартынов сообщил московскому градоначальнику: «казалось бы, что российское императорское правительство уже по одним этим фактам могло и должно было быть в полном курсе заговора. Но Великий князь «промолчал», а Департамент полиции, по-видимому, не смог довести до сведения Государя об измене «Старика», который был не кем иным, как начальником штаба самого Императора, генералом Алексеевым!». Следовательно, и воспоминания А.Т. Васильева об этих письмах заслуживают одинакового доверия. Но полковник Мартынов не знал, почему правительство не поверило его докладу. Министры считали интерпретацию неподписанных писем ошибочной, т.к. в этом их убедило наблюдение за заговором Гучкова, с которым, как уверили масонские провокаторы, связано имя Алексеева.

Участие Алексеева в заговоре надо рассматривать в двух планах. Масоны хотели использовать его для дворцового переворота и арестовать Царя, поставив своё правительство. Мильнер хотел, чтобы Алексеев не дал Императору подавить подготовленное им восстание – тоже через арест. Но представления Алексеева о целях ареста ограничивались необходимостью самого ареста и доверием к будущему правительству Львова.

В.Ж. Цветков мне пишет: «Вы мне так и не ответили в чём конкретно состоял заговор, в котором участвовал генерал Алексеев и что конкретно генерал Алексеев должен был делать (душить Государя подушкой, бить бейсбольной битой по голове или подсыпать яду в бокал Императрице когда она приедет в Ставку)».

Как мы уже выяснили, круг лиц, знавших о согласии Алексеева на арест Царя, старались держать узким: знали ключевые фигуры масонского и британского заговора. Источников, по логике, немного, но они способны всё просветить.

Гальперн передаёт доклады Некрасова, что Львов договаривался с Алексеевым об аресте Царя. Гальперн, Керенский и Милюков сходятся в одном: при всём желании ареста, Алексеев и Львов сильно затруднялись, как именно это сделать.

Душить или бить Алексеев не мог по ряду причин: он был слаб после болезни и не мог справиться с атлетом – Царём,  а окружение Императора при столь неприкрытой измене запросто пришибло бы изменника. И третье: арест был нужен с оставлением узника в живых, т.к. заговору было нужно легитимизировать переворот в глазах народа, облечь его авторитетом Монарха. Следовательно, надо было заставить арестованного легально передать Корону и назначить новое правительство – собственно, так всё и будет.

Перейдём к перечню доказательств того, что именно в соответствии с существовавшей договорённостью с Г.Е. Львовым М.В. Алексеев принимал определённые шаги, что эти действия реальны и что соответствовали целям заговора.

Для осуществления ареста Алексеев нуждался в помощниках. В принципе, состав Ставки уже включал в себя достаточное число лиц, психологически готовых участвовать в аресте – как выясняется по воспоминаниям подсказанных мне В.Ж. Цветковым лиц.

Однако при проверке источников можно указать минимум на двух основных приближённых М.В. Алексеева, которые не просто исполняли желание начальника штаба и не просто потворствовали совершающемуся со стороны свержению Императора. Эти двое определённо знали о том, что М.В. Алексеев в силу своего участия в заговоре намерен арестовать Императора и тем самым обеспечить возникновение нового правительства.

Эти двое из ближайшего окружения Алексеева не названы В.Ж. Цветковым в числе тех «непосредственных сотрудников» генерала, которые будто бы опровергают реальность заговора. Что ж, В.Ж. Цветков не ошибся хоть в том, чего он не написал.

Речь идёт об Н.А. Базили и А.С. Лукомском.

Вернёмся к одному из основных источников о связи Алексеева с Львовым и об их планах. В интервью П.Н. Милюков говорил: арест Царя «не был осуществлён, т.к. Алексеев захворал и принужден был уехать в Крым – тогда ходили слухи, что Николай узнал [!] и Алексеева пытались отравить».

Сведения, исходящие от Милюкова о заговоре самые точные, т.к. заговорщическая связь Львова и Алексеева реально существовала. В этом можно убедиться, проверив прибавочную часть об отравлении Алексеева.

В.Ж. Цветков, как можно заметить, в своей книге «Генерал Алексеев» использует ровно те данные, которые я не беру в «Генерале Краснове», и наоборот. Редкое исключение – выборочный анализ записей Лемке. Но, если честно, трудно назвать анализом комментарии: «дальше подозрений, собственных предположений автор не идёт»,  – сопровождающие сравнения Лемке с очередной писаниной Гучкова.

Не сравнивая записи Лемке со свидетельствами о подлинном заговоре, В.Ж. Цветков проигнорировал самые важные записи о встречах Алексеева со Львовым и Челноковым (о вовлечении в заговор Алексеева, которое они осуществили, они-то и знали, а не Гучков). Датировка записей Лемке, надо сказать, подтверждается при сравнении с дневниками Тихомирова и Мельгунова. Согласно записям Лемке и дневнику Мельгунова, Львов и Алексеев вели разговоры наедине, причём Алексеев был совершенно очарован личностью Львова и называл его единственным, кто достоин править страной.

Естественно, при том сознательном преклонении перед раздуваемой всей либеральной прессой значением личности ни на что не способного без правительственных субсидий толстовца, возглавляющего страшно коррумпированный земский союз, Алексеев поддался доводам Львова о потребности в аресте Царя. Психологически всё объяснимо.

На что ещё я обращаю внимание, а В.Ж. Цветков нет. Ещё год назад, в апреле 2013 г. в полемике по этому же самому вопросу с историком К.М. Александровым, я указал ему на общность между сведениями об отравлении Гучкова (у Лемке) и рассказом Гучкова Н.В. Савичу о мерах по ухудшению здоровья М.В. Алексеева лейб-хирургом Фёдоровым по приказу Царя. Более того, я указал, что источником этого рассказа Гучкова Савичу был Базили, как можно понять из текста дневника Савича, и из того, что именно Базили считал: Алексееву не просто растравляют болезнь, его вовсе травят [С.П. Мельгунов «На путях к дворцовому перевороту» М.: Айрис-пресс, 2007, с.140].

В.Ж. Цветков в «Генерале Алексееве», воспользовавшись дневником Савича, ограничился фактическим опровержением изложенных данных, никак не связав их с историей реального заговора. Перед тем К.М. Александров никак не смог опровергнуть моё утверждение, что подозрения Н.А. Базили с головой выдали его осведомлённость об участии Алексеева в заговоре. Именно боязнь раскрытия заговора, она одна, могла привести к подозрениям, что Император мог отравить Алексеева осенью 1916 г. – как в январе 1916 г. считался отравленным Гучков – по одинаковой причине.

В.Ж. Цветков должен был вместо слабосильной оговорки «якобы» сопоставить дневник Савича с Лемке, с интервью Милюкова об отравлении Алексеева из-за заговора (Государь прознал), с Мельгуновым и письмами Базили.

Разумеется, как ни был опасен для заговорщиков кружок Танеевой и Распутина, используемый Императрицей для всемерной защиты Монарха и благополучия Царства, на самом деле компания Распутина едва ли травила Гучкова и уж точно не травила Алексеева, т.к. он вывернулся от подозрений.

Итак, личность Н.А. Базили безоговорочно, лишний раз доказывает реальность участия Алексеева в опасном для Государя заговоре, таком заговоре, за который участник может лишиться жизни во внесудебном порядке. Нервная встряска при участии в таком заговоре закономерно приводила к параноидальным подозрениям. Так у Сталина, когда он вполне сознал роль заговоров в устройстве всех революций, слегка поехала крыша на этой теме: он даже Керенского приказывал убить – и это после 1945 г., спустя столько лет – так бояться масона, пускай и подготовившего свержение Монархии – явное психическое отклонение.

Н.А. Базили, как все знают, составлял манифест об отречении. Раз он знал о заговоре с планом ареста Царя ещё осенью 1916 г., это была заранее уготовленная для Базили роль.

У Алексеева, насколько можно судить, был ещё один помощник, осведомлённый о заговоре: А.С. Лукомский, тоже, не иначе как с заранее заготовленной ролью. Это тоже следует доказать.

Перейдём к примерам в связи с непосредственным проведением заговорщического плана.

В Ставке узнали о начале беспорядков в Петрограде. В.Ж. Цветков приводит сведения о том, как Алексеев исправно отправлял воинские части на подавление восстания: «таким образом, упрекать Алексеева за «преступное бездействие» в создавшейся ситуации не приходится» (с.274). Ну да. В создавшейся.

Никаких массовых беспорядков в плане Алексеева-Львова не было. Арест, назначение новой власти. Всё. Поэтому первое время Алексеев считал нужным подавить восстание, опасное для России. Но, как покажут дальнейшие события, Алексеев одновременно опасался и за успех заговора, т.к. пожертвует Царём и Отечеством ради заговора. Поэтому Алексееву поначалу надо было подавить восстание в том числе и потому, что оно рушило планы заговора.

Заговор Мильнера сорвал все планы масонов и либеральной оппозиции. Когда все они плакались, что хотели обойтись дворцовым переворотом, всё так и есть. Но Мильнер стремился к сокрушению всей Империи, а не к простой смене власти, и он хотел использовать Алексеева по-своему, зная о его участии в заговоре.

То, что я сейчас написал, ни в малой степени не является вымыслом, поскольку я использую данные капитана Малейси: «Франции нужно всемерно противиться расчленению России, к чему тайно стремится Англия ради своего доминирования» (4 апреля 1917 г.). В.Ж. Цветков считает, что Малейси второстепенный агент, отрабатывающий деньги враньём, ведь «о том, что произошло в России знали и без их донесений, хотя бы из прессы».

Как и всё, что пишет В.Ж. Цветков о заговоре, это полностью и безоговорочно, до абсурда неверно. Ирландский депутат Гиннел не отрабатывал никаких зарплат, когда 22 марта 1917 г. (н. ст.) заявлял на парламентских дебатах в Лондоне: «наши лидеры… послали лорда Мильнера в Петроград, чтобы подготовить эту революцию, которая уничтожила бы самодержавие в стране-союзнице» [М.В. Назаров «Миссия русской эмиграции» М.: Родник, 1994, Т.1, с.81, 100].

Имя Мильнера прямо назвал и Малейси. Поскольку многотомные и мало кому интересные, малотиражные собрания парламентских речей, откуда взята эта фраза, публикуются значительно позже по завершении сессий, а в ежедневных газетах свирепая британская цензура не могла позволить опубликовать ничего подобного, то придётся признать абсолютную независимость данных об организации революции лордом Мильнером.

Мне не очень понятно, на основании чего В.Ж. Цветков решил, что капитан Малейси не есть первостепенный агент спецслужб. Неужто от того, что Малейси и его коллега генерал Ниссель оба крайне низкого мнения о качествах склонного к измене и обману личности М.В. Алексеева? Нет, едва ли Василий Жанович поспешил знакомиться с полными текстами донесений и заниматься комплексной проверкой их на точность. Это была очередная бессмысленная и бестолковая отписка, не дающая ничего для понимания значения данного документа.

Французский капитан по своей воле в принципе не мог бы возводить столь страшные обвинения на своих союзников, называя определённые высокопоставленные имена. Мильнер был крупным министром в Британии. Только если это правда, причём несомненная, такая информация могла отправляться в Париж для А. Тома.

Куда безопасней и, для несведущих лиц, более правдоподобно, было бы свалить всё на немцев. Вот, например, А. Тома передавал в Петроград в июне 1917 г. о переводе крупных сумм «группировке Ленина» австрийцем Фюрстенбергом из Стокгольма [«Вопросы истории», 1998, №1, с.8].

Современные защитники Ленина на этом основании пишут, что всё дело о немецких деньгах сочинили французы и пишут толстые опровержения. Тут есть хоть какая-то логика: горячий компромат моментально был использован против большевиков в большой прессе. Какой же смысл имело фальсифицировать обвинение против Мильнера, своих союзников, а не против немцев. Смысл один: просто потому, что правительство Франции должно знать правду, стараться поддерживать Россию и быть осторожнее с такими союзниками, а то они и в Париже такое отчебучат.

Немецкие источники замыкают прочный круг доказательств устройства революции именно англичанами, а не кем-то ещё. Донесения Люциуса и Эрцбергера также преследовали исключительно осведомительные цели. В связи с чем Людендорф обладал точным знанием, когда уже в 1919 г. заявил в мемуарах об устройстве февральской революции Антантой.

И уж если нам подавай одних первостепенных персон, то В.Ж. Цветков как историк Белого Движения обязан бы знать, сколько соответствующих донесениям, которые Малейси отправил во Франции, заявлений в разные годы дал генерал Морис Жанен, высший представитель Франции в России (выше не сыскать). Он стал настоящей головной болью для англичан с их бесконечными заговорами. После стараний по свержению Императора Николая II, а потом и самого строптивого Керенского, в 1918 г. британцы распоясались всюду: то заговор против Ленина в Москве, то против Гришина-Алмазова в Сибири, то против Директории в Омске, то против Краснова на Дону. А Жанен всё твердил, то сравнивая привод англичанами к власти адмирала Колчака с Временным правительством, то комментируя выдачу адмирала Колчака: «повторяю, что с несчастным Его Величеством Николаем II было меньше церемоний».

В 1927 г. Жанен, точно повторяя часть данных Малейси о том, что революцию устроил Мильнер, и что французские агенты лично видели, как проходил подкуп солдат, не остановился на повторении Малейси и привёл дополнительные данные: солдатам за бунт раздавали по 20 рублей.

Удовлетворившись совпадением по роли Мильнера, давайте проверим, писал ли кто-нибудь ещё о плате англичанами солдатам за революцию по 20 руб. в лапу? Знаю одного: жил-служил вот такой генерал Краснов. И он первый весной 1921 г. рассказал о 20-ти рублях в письме в эмигрантский исторический журнал. Хотя всё теоретически-то возможно, но я сомневаюсь, чтобы Жанен переворошил горы русскоязычной литературы за 10 лет, для обнаружения единственного короткого свидетельства о 20-ти рублях, и поспешил выдать это откровение за своё. Нет, у них был один источник, а именно – реальная история февральского переворота.

Прибавив к этому обвинения Керенского в адрес Мильнера и всё прочее, что мне удалось собрать, заканчивая епископом Ладыгиным с записанным завещанием потомству помнить, что именно английские лорды бросили бомбы под Святую Русь, я считаю совершенно доказанной реальную роль виконта Альфреда Мильнера в разжигании февральских беспорядков с целью разрушения Российской Империи.

Единственное, что остаётся сделать, а это немало и трудно, выяснить, какова точно эта роль, коль уж роль есть.

До 23 февраля заговор Мильнера и заговор Некрасова как будто действовали в полном согласии, конфликтов не возникало. Британцы убили Распутина, то ли, дабы обезопасить воображение заговорщиков от новых отравлений, то ли реально опасаясь, что Распутин, со своими грандиозными неформальными связями, всё-таки докопается до участия Алексеева в заговоре, о чём моментально узнает Царица.

Джордж Бьюкенен был не так умён как Мильнер, обладал только теми полномочиями, какие ему давало правительство. Посол занимался подбадриванием планов масонского заговора  по информационному штурму и дворцовому перевороту. Насколько известно Малейси, посол знал точную дату начала проведения переворота: «Бьюкенен просил лидеров гучковско-милюковской и т. д. группировки лишь потерпеть до приезда государя в Ставку, чтобы из-за удалённости у него фактически не оставалось времени вмешаться в нужный момент, пойдя на уступки, которые у него вырвали бы в случае настойчивого отказа» (т.е. вырывать уступки в Ставке было частью запланированного заранее плана).

В чём ещё заключался план Мильнера.

Как уже установлено, наблюдаемый лично Малейси подкуп солдат как часть британского заговора подтверждается сторонними данными. Надежда на Ставку объясняется выясненными данными по заговору Львова-Алексеева. Это говорит о вероятной правдивости и следующей части: «Лорд Мильнер во время пребывания в Петрограде, это вполне установленный факт, решительно подталкивал Гучкова к революции». Ни о чём таком Гучков, конечно, не рассказал потом, чтобы мы могли сравнить. Но после увольнения из Временного правительства после всех дел по разложению Армии Гучков присоединился к заговорам в пользу Корнилова, т.е. к Мильнеру против Керенского.

Но настораживает, что Малейси повторяет дезинформацию о связи Алексеева с Гучковым, а не с Львовым. Тут, в отличие от данных о событиях на улице, Малейси был не прямым свидетелем, а опосредованным передатчиком. Хотя его данные об участии Алексеева и Рузского в заговоре подтверждаются фактами, неизвестными Малейси, многие подробности о вовлечении Алексеева остались законспирированы.

Версия Малейси о роли Гучкова позволяет поставить вопрос о том, действительно ли Гучков планировал только дворцовый переворот, как он рассказывал в интервью Базили, или же, всё это время или только ближе к финалу, ввиду провала с военным заговором, он стал готовить именно уличный взрыв, как его надоумил Мильнер или его представители ещё до приезда военного министра в Россию. Тут на помощь приходит генерал Нечволодов, согласно которому привоз рабочих из Ростова организовали студенты, за которыми стоял Гучков. Можно также отметить арест рабочей группы гучковского ЦВПК 27 января за то, что они «организовывали и подготовляли демонстративные  выступления рабочей массы столицы» 14 февраля к открытию Г. Думы. План «организовать ряд массовых собраний по фабрикам и заводам столицы», после чего привести их «ко входу в Таврический дворец», действительно напоминает будущие события. Тогда все говорили, что Гучков первый заслуживал ареста за этот план [А.А. Блок «Последние дни Императорской власти» М.: Прогресс-Плеяда, 2012, с.20-21, 24].

События 23 февраля, вызванные провокационной скупкой хлеба точно подстроены Мильнером и приурочены к возвращению Алексеева в Ставку, т.к. на это указывают слова Бьюкенена «потерпеть до приезда государя в Ставку» (Малейси).

Существует изумительно точное доказательство слов Малейси. В одном сохранившемся письме за 16 февраля 1917 г. некая Е.З. писала профессору А.Л. Погодину из Петрограда в Харьков: «у нас сейчас расклеены на всех заборах объявления Градоначальника с убеждением рабочих не бастовать и с обещанием расстрела. Готовится второе 9-е января. По всему судя, резюмируя все слухи и факты – быть взрыву. Но к чему это всё приведёт? Чья возьмёт? Страшно подумать, у нас нет хлеба. Слава Богу, 14-е прошло спокойно, и, говорят, благодаря лорду Бьюкенену. Он имеет целую армию [!] агентов, которые поймали провокаторов среди рабочих, и они сознались, что подосланы “поднять народ” Протопоповым. А он всесилен, потому что на него сошёл дух Григория Распутина. Вот в какой фантастической действительности мы живём» [В.С. Измозик «К вопросу о политических настроениях российского общества в канун 1917 г.» // «Россия и Первая мировая война» СПб.: Дмитрий Буланин, 1999, с.169].

В силу своего незнакомства с историей подлинного заговора публикатор этого письма ровно ничего не понял в его смысле. Армия британских агентов показывает реальное могущество заговора Мильнера и его способность не только остановить, но и организовать революционный переворот, как утверждали Гиннел, Малейси, Жанен. Мы видим, насколько успешно происходит управление сознанием и поведением населения через его мифологизацию.

Спору нет, Протопопов не организовал никаких беспорядков – это бессмыслица. Но эта легенда страсть как нужна для прикрытия заговора Мильнера: и её англичане (!) активно внушали жителям столицы ещё до 23 февраля, а потом внедрили в историческую литературу первые авторы описаний революции, причастные к заговорам: Бубликов (1918) и Ломоносов (1919).

В чём же смысл предотвращения британскими агентами выступления рабочих 14 февраля. Дело в том, что его заранее готовила рабочая группа ЦВПК Гучкова. Они выполняли реально нужную Мильнеру обработку рабочих для создания готовности их к массовому выступлению. Причём Мильнер при этом оставался чист. Гучкова умудрились по второму разу использовать в качестве “полезного идиота”: не только для создания алиби Алексееву, но и дабы правительство уверилось, что оно разоблачило попытку Гучкова воспользоваться рабочим восстанием, разгромило главный источник опасности.

14 февраля не подходило для начала переворота, т.к. М.В. Алексеев и Царь оба ещё не вернулись в Ставку, где Монарх был бы нейтрализован начальником штаба. Зато ложная дата 14 февраля годилась для усыпления внимания правительства,  а участие британцев в предотвращении провокации 14 февраля доказывало полную их лояльность правительству и снимало с них возможные подозрения. Однако 23 февраля могущественная «армия» агентов Мильнера запустила весь заготовленный план переворота.

Весьма компетентные лица в правительстве своевременно выяснили провокационную скупку хлеба 23 февраля: А.А. Риттих сделал исчерпывающий доклад в Г. Думе. Другие министры тоже были осведомлены. Министр Торговли и Промышленности: «со средины февраля агитация на заводах среди рабочих довела до того, что постепенно заводы Петроградского района один за другим начали бастовать, а вожаки стали усердно распространять слухи о недостатке хлеба для питания населения. У всех булочных  и хлебопекарен образовались хвосты, закупали хлеб в прок и сразу опустошали хлебопекарни». «Этим воспользовались агитаторы, чтобы вывести толпу на улицу» [В.Н. Шаховской «Так проходит мирская слава» Париж, 1952, с.198].

Генерал Василий Гурко: агитаторы «были подкуплены деньгами, происхождение которых по сию пору до конца не выяснено». Это удалось  выяснить только собрав все имеющиеся данные по заговору Мильнера.

Историк М.Н. Покровский, который хорошо знал, что именно Антанта заранее выбрала Керенского для возглавления революции, не случайно продавил в СССР теорию двух заговоров. Но Покровский ошибался, принимая липовый предлог, под которым вербовали студентов на свержение властей, за подлинный, поэтому поверил в то, что сепаратный мир как заговор против революции действительно готовился, раз британский  и масонский центры действовали под флагом борьбы с сепаратным миром.

Руководители британского заговора отлично знали, что только опора на студентов может дать им направление рабочих забастовок на восстание. Более мощных революционных сил, чем студенчество, в России не существовало. Это они устраивали террористические акты, поднимали крестьян на восстания, толкали рабочих на забастовки, распространяли нелегальную литературу, провоцировали погромы обстрелом полиции и народа.

Натравить рабочих на власть удалось лишь к 26 февраля, на 4-й день от начала демонстраций. Это было сделано началом обстрела полиции из револьверов, бросанием бомб и гранат, отмеченных в показаниях Хабалова ЧСК. Спровоцировав стрельбу в ответ, организаторы диверсии добились разжигания народного гнева. Должно быть ясно, что рабочие не могли использовать для этого ни револьверы, ни гранаты. Не только по отсутствию таковых, но и по отсутствию смысла применить. Но у организаторов революции манипулятивно-провокационный замысел был.

Стр. (1) 2 (3)