Станислав Зверев

«Алексей Шмаков и расизм»

Д.И. Стогов предварил переиздание монументального труда А.С. Шмакова «Международное тайное правительство» М.: Алгоритм, 2011 довольно беззубым предисловием, не сопроводив основной текст научным комментированием. А оно крайне желательно для точного уяснения значения предлагаемых трудов в наше время.

Слабость предисловия выразилась в использовании почти исключительно одной статьи А.Д. Степанова и в некритической передаче основной концепции Шмакова, каковой Дмитрий Стогов по справедливости видит выяснение расовых различий. По крайней мере, он не вводит читателя в заблуждение, как информация в аннотации, уверяющая, будто Шмаков был далёк от обвинения всех евреев в мировом заговоре. Расовый принцип закономерно будет распространять обвинение на всех, что мы и находим постоянно в книге: «есть всего один еврей, но – отпечатанный в пятнадцати миллионах экземпляров» (с.103), «всё иудейство Северной Америки является, в сущности, лишь одним-единственным жидом» (с.864)

В то же время, это не говорит о бесполезности переиздания работы с заведомо ошибочным расовым подходом. Познавательное знакомство с данной книгой позволяет точно установить источники Шмакова, сравнить «Международное тайное правительство» (1912) с другими творениями национальной мысли и прийти к выводу, как именно Шмаков выбрал преобладание расового подхода.

Как таковые, постраничные ссылки на определённые издания в этой работе А.С. Шмаков не предоставляет. Но по всему приводимому тексту мы можем убедиться, что он весьма широко пользуется древней литературой, закидывая нас цитатами римских, греческих классиков. Алексей Шмаков являет внушительную образованность, позволяющую ему быть независимым от современного ему единодушия либеральной печати, подвергавшей травли любое неблагоприятное указание на евреев. Эта извечность осуждения роли евреев в любых странах и любые эпохи делала Шмакова предельно уверенным в своей правоте.

Факт правоты антисемитизма, а не еврейства, был налицо. Но объяснять его можно, как минимум, двояко. Материалистически или идеалистически. Либо коренными неустранимыми отличиями рас, либо исповеданием определённых идей и верований. Почему Шмаков склоняется к расизму? Возьмём для удобства один неполный список авторитетов, им сгруппированный.

«Просвещающие нас в этом направлении цитаты можно было бы приводить ещё и далее по желанию в произвольных количествах. Для этого не требуется обращаться, например, к таким новейшим знатокам еврейства, каковы Бональд и Туссенель, Прудон и Ширак, Капефиг и Жанне, Гартман и Штилле, Делаге и Дени, Вармунд и Дюринг, Фритч и Андре, фон Ланген и Глагау, Либерман фон Зонненберг и Штеккер, Тридон и Пикар, Вергани и Лихтенштейн, Пранаитис и Роллинг, Брунер и Шлейхер, Дженкинс и Шонерер, Источчи и Люгер, Морес и Дрюмон.

Древние и новые историки и поэты, философы и ораторы, государственные деятели и полководцы, духовные и светские патриоты одинаково и неустанно предостерегали от евреев. Среди них: Аристофан и Плутарх, Набу-Куддур-Уссур и Антиох Епифан, Катон и Тацит, Гомер и Ювенал, Персий и Диодор Сицилийский, Марциал и Тит Ливий, Цицерон и Аппион, Полибий и Аммиан Марцеллин, Сенека и Рутилий Нумантийский, Помпей и Веспасиан, Тит и Луций Квиета, Иероним и Дион Кассий, Сципион и Адриан, Магомет и Ричард Львиное Сердце, Лютер и Вольтер, Эйзенменгер и Леманн, Гердер и Трейчке, Дройзен и Вагнер, д’Агессо и Наполеон, Гужено де Муссо и Иоганн Шерр, Тьер и Мишле, Гиббон и Эдгар Кине, Шекспир и Шопенгаэур, Хозе Амадор де Лос Риос и Ренан, Кант и Фихте, Шампаньи и Литтре, Франц Лист и Виктор Гюго, Чацкий и Мацеевский, Державин и Достоевский, Костомаров, гр. Мордвинов, Иловайский и Гоголь, Аксаков и Грановский, Бисмарк и Мольтке, О’Коннел и Карлейль, Роберт Пиль и Гладстон. Все они по фактам свидетельствовали об опасностях, которыми грозят сыны Иуды остальным народам, религиям и государствам… Не станем же забывать этого» (с.581)

900-страничное «Международное тайное правительство» Шмакова нашпиговано антисемитизмом названных умов. Любой желающий может самостоятельно их обнаружить во множестве по каждому из первоисточников, например в свободолюбивых рассуждениях Ф.М. Вольтера. В философском рассуждении Артура Шопенгауэра «О четверояком корне закона достаточного основания» с осуждением «бабьей философии, выкроенной по жидовскому аршину» (§20) или его же «Афоризмах»: «отечество еврея – все остальные евреи. Отсюда ясно, до какой степени нелепо желание открыть им доступ к участию в правительстве или в управлении, каким-либо государством».

Идею самого международного тайного правительства высказывали многие до Шмакова. Например, используемый им известный немецкий философ Фихте (1762-1814): «Над всеми почти странами Европы простирается могущественное и враждебное государство, которое живёт в непрерывной войне с прочими державами и страшно угнетает их граждан – это иудаизм. Я думаю, что он столь ужасен не в силу обособленности, паразитизма и его крепкой сплочённости, а потому, что он основан и выстроен на глубокой ненависти ко всему человеческому роду» [А.С. Шмаков «Евреи в истории» М.: ВОГ-Свекрасаф, 2011, с.295-296].

Т.е., Фихте заранее опрокидывал банальное и беспомощное выгораживание евреев, приписывающее происхождение антисемитизма единственно иудейской обособленности среди христианских злоумышленников: дескать, евреев не знают и потому только боятся. Уж, конечно, все названные фамилии не пребывали в запуганном неведении, а руководствовались живыми фактами окружающей их экономической и политической жизни, как делают все авторы обоснованных высказываний о роли евреев в современной политике.

Имея столь внушительный арсенал и умея сопоставлять современность с прошлым, Шмаков пришёл к выводу о справедливости обвинений евреев в ненависти к неевреям, т.е., к осуждению еврейского расизма. Ошибка его заключалась в оборонительном принятии этого же расизма, но с обратным знаком. Право же, здесь мало вины самого Шмакова. Он был попросту задавлен той горой литературы, которую он изучал и приводит.

Литература эта была почти исключительно западная и потому влияние её на Шмакова оказалось преимущественно материалистическим и европоцентричным. Абсурдно поэтому приписывать Шмакову влияние на Хитлера и говорить о создании нацизма черносотенцами. Хитлер знакомился с первоисточниками по антисемитизму в оригинале, используя то же, что Шмаков, и потому нисколько не нуждаясь в Шмакове. Это было общее на всех информационное поле.

Каким образом эта специфически западная литература воздействовала на сознание, можно рассмотреть на примере Моммзена, не приведённого в генеральном списке антисемитов, но всюду используемого Шмаковым. «Уже в древности, – замечает в свою очередь Моммзен, – еврейство являлось ферментом разложения других государств» [А.С. Шмаков «Международное тайное правительство» М.: Алгоритм, 2011, с.823].

На этого самого Моммзена Иван Солоневич спускал всех собак своего остроумия, ибо оказалось, что нацистские профессора обосновывали свою философскую правоту и уверенность в немецких победах «цитатами из Гегеля, Моммзена, Трейчке, Бисмарка, Ницше, Фихте, Виндельбранда и прочих» [И.Л. Солоневич «Мировая революция» М.: Москва, 2006, с.298-299]. Видите, тут и профессор Генрих Трейчке (1834-1896), автор «Немецкой истории в XIX веке» в 5 томах. Тут Фихте и Бисмарк из списка Шмакова. Но да не будем отклоняться от Моммзена. Нацистский профессор, о котором рассказывает Солоневич, опирался на суждения Моммзена о славянстве. Какая это система взглядов, понять не трудно: «задолго до Розенберга её проповедовали и Трейчке, и Моммзен». «Гитлера, правда, во времена Моммзена не было, но Гитлер родился именно из Моммзена» [И.Л. Солоневич «Россия и революция» М.: ФИВ, 2007, с.24, 326].

Сейчас у нас туполобо запрещают труды Хитлера, и с едва зашевеливающейся мыслью подтявкивают: а не запретить ли нам в придачу Ленина? Если ума нет, то разве запрещения помогут? Да ведь Вольтера, Фихте, Шопенгауэра, Герцена, Моммзена, никто не запрещает, запретить не может. А взыскующий правды дойдёт до них и воскликнет, как персонаж Владимира Солоухина: А архитектор-то был прав! К чему запреты, если нужно уметь понимать, и тогда не страшны нам тюремные мемуары и одуряющие статейки. Прячась от правды, мы поневоле будем бояться тени Хитлера – ведь нам нечем будет возражать, кроме как кулаком по лбу или издательской цензурой.

По Солоневичу, многотомная «История Рима» Теодора Моммзена была фабрикацией вранья и политической пропагандой милитаризма и фюрерства. А вот Нобелевской комитет в 1902 г. выдал ему премию по литературе. Взгляды на Моммзена тут резко разошлись, хотя несомненная тенденциозность не отменяет ряда его научных заслуг.

Теперь обстоятельство, характерное для всех борцов с конспирологией. Р. Биберштайн в книге «Миф о заговоре», по счастью, не касается Шмакова, но роль самых именитых, премированных немецких профессоров в поддержании и распространении теории заговора остаётся для неё сокрытой. Точнее, намеренно замалчиваемой «мифа» ради, ибо она достаточно эрудирована и одно происхождение представлений о масонском заговоре у неё дано сколько-то удовлетворительно, но очень уж неполно. Фихте фигурирует у неё только как жертва обвинений в масонском заговоре, но не как выдающийся теоретик антисемитизма. Уходя от главных доводов конспирологии, Биберштайн по XIX веку возится с одним аббатом Баррюэлем и его влиянием, а по ХХ веку фальсифицирует черносотенный «протофашизм», в котором ничего не смыслит, являя бессилие перед конкретной ролью, например, Бернарда Баруха при Ф. Рузвельте [Рогалла фон Биберштайн «Миф о заговоре. Философы, масоны, евреи, либералы и социалисты в роли заговорщиков» СПб.: Изд-во им. Новикова, 2010, с.119, 127, 224, 246].

Моммзен сделал Хитлера. Но Моммзен сделал и Шмакова. Враньё Моммзена и всех его профессоров-единомышленников много дало для исторического обоснования расизма на примере Римского государства. Нельзя без разочарования в Шмакове читать вывихнутые суждения об арийской цивилизации, оплоте свободы, порядка, образования, культуры: «уничтожение Карфагена обеспечивало не только дальнейшее развитие, а и само существование арийской цивилизации, как антитезы рабовладения, предательства, ритуальной проституции и кровожадных злодеяний семитов». В каком таком закоулке Рима была упрятана антитеза рабовладения? Или антитезы кровавых оккупаций, растущих, пока не лопнут скрепы и  силы страны?

Тут вот в чём дело. Западный гуманизм вёл своё родство от языческой культуры Древней Греции и  оккупационного мондиализма Древнего Рима. Наполеон стал первым консулом вследствие чудовищного умопомешательства французской революции на греко-римстве. Гуманизм надоумил изучать их одних, ими восхищаться, им подражать. Все другие – отсталые варвары, требующие покорения для просвещения или просвещения для покорения, одного без другого не бывает.

Уровень аргументации для ведения линии расового антисемитизма в древности крайне слаб. Много ли стоят поношения Ганнибала за нечеловеческую жестокость и предательство, взятые у Тита Ливия – древнеримского историка, которому по должности прописано так шпарить. Или, например, роспись финикийких или карфагенских жертвоприношений. Любезные расисты и европоцентристы. Да ведь человеческих жертвоприношений было сколько угодно в драгоценной, культурнейшей вашей Древней Греции, и в цивилизованнейшем Риме.

Собственно расистская платформа у Шмакова чрезвычайно слаба, как и у его научителей. Ведь Шопенгауэр, тот отрицал главенствующую роль иудейской религии, она только «флаг»: «если бы когда-нибудь христианство совершенно пришло в упадок и прекратилось», «евреи и тогда не перестали бы держаться отдельно и сами по себе» [А.С. Шмаков «Евреи в истории» М.: ВОГ-Свекрасаф, 2011, с.162].

Наполовину это так. Ведь именно после Второй мировой, когда задеть евреев стало уж совсем опасно для жизни и репутации, евреи обособились ещё тщательнее прежнего, захватив территорию под государство. Но то что «их религия» «не является здесь главным делом» Шопенгаэур доказать не может, а ведь именно отсюда и возникает расовый антисемитизм. Раз причина не в религии, то в расе. Достоинство Шмакова заключается в подробном рассмотрении особенностей иудейской религии, однако он не сделал из этого разбора последовательных выводов, погрязнув в авторитетах расизма.

Изложение разделов «Талмуд», «Шулхан-Арух» и «Каббала» занимает значительное место в «Тайном мировом правительстве». Не вдаваясь в детали, преимущественную принципиальную правоту А.С. Шмакова можно установить при сопоставлении его работы с «Религиозно-философскими основами истории» Л.А. Тихомирова, где рассматривается каббала и еврейство в христианской эпохе. На современных еврейских источниках основывается М.В. Назаров в книге «Жить без страха иудейска!» М.: Русская идея, 2006, разбирая главным образом «Шулхан Арух». По опыту Михаила Назарова, пострадавшего за правду, но доказавшего свою правоту, книга «Каббала – заговор против Бога» М.: Сибирская благозвонница, 2010, вышла анонимно. Более похвально, конечно, противостояние иудейскому информационному диктату с открытым забралом.

Общим для всех честных работ будет демонстрация нескончаемой, непримиримой борьбы иудаизма с христианством, при стремлении евреев к мировому господству согласно их расовым и религиозным воззрениям.

Каков довод противников решающего значения религии? Они могут указать на возникновение теории еврейского заговора и первых указаний на еврейское владычество ещё в I в. до Р.Х. у Страбона: «Еврейское племя сумело уже проникнуть во все государства, и нелегко найти такое место во вселенной, которое это племя не заняло и не подчинило своей власти» [цит. по М.В. Назаров «Миссия русской эмиграции» М.: Родник, 1994, Т.1, с.70] Это свидетельство приводил еврейский историк С. Лурье в книге «Антисемитизм в древнем мире», оно совершенно снимает с христианства все обвинения, излюбленные иудофильской антиконспирологией. Точно тот же текст Страбона в ином переводе использует и Алексей Шмаков [«Международное тайное правительство», 2011, с.63].

Однако выводится эта проблема, опять-таки, из иудейской религии, а не из расовых особенностей.

«Древние пророки возбуждали свой народ, обещая ему наступление лучших дней здесь на земле, когда народ израильский освободится от врагов и, не раздираемый внутренними смутами, справедливо и радостно будет господствовать на земле» [И. Геффкен «Из истории первых веков христианства» СПб.: Издание «Вестника Знания», 1908,  с.14].

Несомненно, Геффкен имеет в виду пророка Иеремию: «И буду Я найден вами, говорит Господь, и возвращу вас из плена, и соберу вас из всех народов и из всех мест, куда Я изгнал вас» (Иер. 29:14). Там же и о радости, а господство можно понимать двояко – религиозно или политически.

Немецкий профессор-скептик Геффкен, конечно, неудовлетворительно формулирует, как Христос «отверг взгляды и воззрения евреев». Куда точнее выражается православный учёный: «По содержанию,  учение Господа в Иерусалиме и его окрестностях - учение словом и учение делом - являет противоположение Его и мира ([От Иоанна] гл. 7-8; ср., особенно, 8:21-23) и возводит это противоположение к  противоположению двух отцов: Бога, как Отца Иисуса, и диавола, как отца иудеев (8:38-44)» [Епископ Кассиан (Безобразов) «Христос и первое христианское поколение» М.: Русский путь, 2001, с.73-74]

Это нечто неизмеримо большее, чем простое отвержение взглядов. Это расхождение всех основ бытия. Можно сказать, здесь явилось эпическое противостояние расизма и христианства. Иудеи ждали пришествия иного Мессии – не во имя Царствия Небесного, но во имя установления своей расовой диктатуры. Хотя стремление к ней началось до Рождества Христова, но является вполне богоборческим, ибо Христос «рождён прежде всех век», и даже до Его вочеловечения иудеи уклонялись от Истины в сторону материализма, будь то служение деньгам, а не Богу, или ожиданию не того Мессии, о ком действительно возвещали пророки, говоря об объединении Израиля только в случае, если иудея призовут Истинного Бога: «И взыщете Меня, и найдёте, если взыщете Меня всем сердцем Вашим» (Иер. 29:13). Но они воззвали к покорению всех народов.

«Иерусалим, Иерусалим, избивающих пророков камнями и побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели!» (Мф. 23:37).

Теоцентризм лучше всего разъясняет суть расизма и пути уклонения от него. Выбрав земное, а не Небесное, иудеи отошли от Ветхого Завета, как отошли от него и христиане, заключив Завет Новый. Разошлись по совершенно разным направлениям. В пантеистической каббале иудеи нашли полное религиозно-философское обоснование расизма, земного стяжания, непризнания добра и зла. Религиозный подход единственно может объяснить особую роль евреев в мировой истории, не прибегая к расизму, давая идеалистическое, а не материалистическое объяснение.

Шмаков оказался на стороне западных авторов, не стоящих на подлинной христианской позиции. Число используемых им иностранных источников настолько велико, что русская национальная мысль у него вовсе не заметна и пропадает, стирается.

Не трудно установить поэтому, что русская традиция, насколько она была христианской, отвергала расизм, обращённый против евреев, наряду с еврейским же расизмом.

Николай Страхов использовал все возможности естественных наук, последовательно подводя философию до тех пределов, где материализм уже не действует, не способен ничего объяснить или использует произвольные гипотезы. Против тех сторонников материализма, которые всё приписывали наследственности, и ошибались, Страхов определённо заявлял: «Зоология делит людей на племена или расы. Нет никакого сомнения, что это деление – очень важное и правильное деление. И, однако же, когда мы определяем самые важные различия людей, когда измеряем, как говорится, достоинство человека, то берём за исходные точки деления не череп, кожу, волосы и пр., а совсем другие признаки. Мы судим по уму, сердцу, характеру и, нимало не сомневаясь, отдаём преимущество достойному человеку жёлтого племени над плохими людьми белого племени» [Н.Н. Страхов «Мир как целое» М.: Айрис-пресс, 2007, с.301].

«Англосаксонского презрения к цветным расам у нас никогда не было и, конечно, никогда не будет» [И.И. Дусинский «Геополитика России» М.: Москва, 2003, с.298]

Учёного имени Н.Н. Страхова ни разу не встречается в « Международном тайном правительстве» Шмакова, нет в нём геополитика Дусинского (Арктура). Нет там и компетентного специалиста по расовой теории, каковым был натуралист Андрей Николаевич Краснов, старший брат генерала Краснова. Тот устраивал разнос демократической Америке, давая развёрнутые опровержения господствующего там расизма: «недостатки негров, которые кастовые предрассудки их белым соотечественников стараются приписать их расовым отличиям, почти все суть следствие их приниженного положения в столь недавнем прошлом» [А.Н. Краснов «Из колыбели цивилизации. Письма из кругосветного путешествия» СПб.: Типография М. Меркушева, 1898, с.617].

Как в Империи, так и в Зарубежье, митрополит Антоний (Храповицкий) осуждал расизм, показывая одновременно, что Православная Церковь не против национализма, а против шовинизма, который есть отрицание национализма, и за подлинный национализм и Самодержавие. Например, он писал: «Вот если бы современным церковным публицистам удалось убедить стать на ту же точку зрения фактических правителей Палестины и отречься от эллинского шовинизма, в силу которого находящаяся до настоящего времени 50-тысячная арабская паства находится в руках двух тысяч эллинских пришельцев, и возглавить её пастырем единоплеменников, то, может быть, Палестинский вопрос разрешился бы сам собою» [Митрополит Антоний (Храповицкий) «Молитва русской души» М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2006, c.92].

Увы, правители Запада заботились только об иудейских запросах, и, напротив, отдав палестинцев на откуп расистам, не разрешили Палестинского вопроса. Как выяснилось, Шопенгауэр ошибался насчёт иудаизма. Недооценил сохраняющееся религиозное воздействие Талмуда и Шулхан-Аруха родственник Шмакова Иван Солоневич.

 В израильском «религиозном учебнике для средней школы детям всерьёз объясняют, почему неевреи должны быть рабами евреев. Оказывается, потому, что «евреи – это элита человечества, и созданы они специально для того, чтобы прославлять Создателя. Отсюда и следует, что они могут иметь рабов и что рабы должны быть неевреями»» [В.Я. Бегун «Вторжение без оружия» М.: Молодая гвардия, 1979, с.46].

А.С. Шмаков вполне разобрался в расизме иудейской религии, но поддался расистской же западной литературе, имея слабое христианское чувство и знание, не опираясь на русскую монархическую мысль и потому оставаясь чуждым ей.

Сумел же предшественник А. Шмакова  А. Селянинов в «Тайной силе масонства» (СПб., 1911), опираясь на французскую литературу о масонстве без достаточной критики того же Баррюэля, взять верную христианскую линию в рассмотрении евреев, используя еврейские же писания, выступая против всякого расизма. Селянинов (псевдоним) находил, что евреи образуют в рассеянии «нацию», т.е. видел у них не одну племенную, но религиозную, культурную, политическую общность [А. Селянинов «Тайная сила масонства» М.: Русский вестник, 1999, с.163].

Н.Е. Марков в эмиграции не поддавался преобладающему расистскому окружению, в работе «Лик Израиля» (Эрфурт, 1938) разбирая обличения пророков, Талмуд и Шулхан-Арух, вдавался не в расовые тезисы, а входил в разбор «о духовном облике иудейства», насколько «иудеи исповедуют ветхозаветный закон» [Н.Е. Марков «Думские речи. Войны тёмных сил» М.: Институт русской цивилизации, 2011, с.592, 613].

Закономерно поэтому, что совершенно чуждый расизму и более требовательный к источникам Лев Тихомиров хвалил А.С. Шмакова за участие в судебном разбирательстве по убийству Андрея Ющинского, не касаясь его письменных работ, а говоря о разработанной им проблеме существования ритуальных убийств, в пример несведущим отрицателям [Л.А. Тихомиров «Церковный собор, единоличная власть и рабочий вопрос» М.: Москва, 2003, с.547].

А вот более склоняющийся к иностранным расовым авторитетам типа Чемберлена Михаил Меньшиков писал так: «А.С. Шмаков не только мужественный защитник замученного мальчика, но не менее мужественный автор обстоятельнейших трактатов о еврействе», приобрёл после судебного процесса «всероссийскую знаменитость, даже всесветную» [М.О. Меньшиков «Письма к русской нации» М.: Москва, 2005, с.425].

Свойственное Шмакову-писателю острословие и лексическое богатство он являл в полемике с защитниками Бейлиса. Например, масону Зарудному, затруднявшему снятие показаний со свидетелей, он отрезал: «Каждый раз, когда я говорю о еврее, г. Зарудный просит занести это в протокол. Этак весь протокол будет исписан только евреями». Шмаков удостоверял избиения свидетелей по делу Бейлиса, дававших нежелательные защитникам показания, разрабатывал свидетельства о соучастии в преступлении Шнеерсона из династии цадиков - предводителей секты хасидов  [«Убиение Андрея Киевского. Стенографический отчёт Киевского судебного процесса» М.: Русская идея, 2006, с.77, 80, 100].

Василий Розанов звал книгу Шмакова «Еврейские речи» (1897, не переиздавалась) клеветнической, грубой и необразованной: «цитата об «утехах любви» в субботу имеет значение лишнего кома грязи в лицо племени». Но сам-то Розанов отнюдь не является непререкаемым авторитетом. С Розановым всегда сложно. Опираясь на него, надо помнить, что только правота создаёт авторитет, а не авторитет правоту. Розанов готов воспеть и талмуд, и даже каббалу, ибо они ему союзники в возвышении культа пола и возведении сексуальных сношений до таинства. Отсюда Розанов отправился в поход против Нового Завета на стороне Ветхого, будучи сам противоречивым антисемитом из антисемитов, опережая самого Шмакова в разоблачении мирового правительства и иудейского расизма:

«Организация международного еврейства, как и иезуитская, скрывается втайне; она уже достаточно разоблачена, чтобы не сомневаться в присутствии тайны; тайна же в наше время обвиняет уже сама по себе, ибо означает отделение от начал общечеловеческих. В этом смысл антисемитизма и его борьбы с воинственной исключительностью еврейства»,

««мы одни – люди», – говорят евреи и соответственно этому действуют. «Имущество нееврея принадлежит еврею», – говорит талмуд. И иезуиты, и талмудизм – оба, соответственно этому основному воззрению, организовались в status in statu, стали государством в государстве и даже, до известной степени, они стали цивилизацией в цивилизации и человечеством в человечестве» [В.В. Розанов «Юдаизм» М.: Республика, СПб.: Росток, 2009, с.20, 61, 76, 264-265].

Оп-ля! Без «утех любви» Розанов от Шмакова уже неотличим.

Розанов также постоянно использовал принятое деление на арийцев и семитов, но совершенно справедливо для него важнее были не расовые особенности, а религиозные, идейные, сознательные. Из русских монархистов Шмаков был одиноким антисемитом в буквальном смысле: будучи против всех семитов, включая арабов. Все прочие в один голос говорят, что именно евреи являются антисемитами, а мы горячо за арабов. Разок, не до конца близкая этому мысль проскальзывает и у Шмакова, когда он говорит: «антисемитизм термин неверный, так как евреев презирают и среди семитов», «надо говорить не об антисемитизме, а об антигебраизме» [А.С. Шмаков «Международное тайное правительство» М.: Алгоритм, 2011, с.582].

Устоявшийся термин антисемитизм, если всё-таки применять его касательно православного и монархического воззрения, то не буквально, а условно, лишь вполне сознав характер обвинений в адрес не всех семитов, и не всех евреев, а тех, кто в плане убеждений придерживается иудейского расизма и стремления к мировому господству. Термин антииудаизм в данном случае тоже может быть неточен, т.к. широко распространена ныне среди евреев светская форма расизма и названного устремления, заимствованная из иудейской религии и принадлежащая иудейской культуре.

Итак, основная правота и неправота Шмакова в отношении расизма вычислена. Остаётся бездна мелочей, чьё выяснение чем затруднительнее, тем полезнее. Вот одно такое замечание, выявляющее недостаточно надёжные источники Шмакова или недостаток их критики. Приписывание Аркадию Аверченко фамилии Лифшиц и еврейства у Шмакова ошибочно. Тимофей Петрович Аверченко был православным купцом, мать Сусанна Петровна тоже православного исповедания, на то имеются документы [В.Д. Миленко  «Аркадий Аверченко» М.: Молодая гвардия, 2010, с.16-92].

Шуточное правило из песни «Тараканов!» «ваши рожи главный компромат» явно недостаточно для исторических исследований, требующих безупречного обоснования и тщательного изучения.

Март 2013 г.