Станислав Зверев.

«Еврейские погромы и национализм».

Стр.9

Преступные организации в Саратове настолько обнаглели, что требовали распустить полицию и передать полагающуюся для полиции сумму в 140 тыс. рублей прямо в руки беснующихся «боевых рабочих дружин» [«Рабочий класс в период первой российской революции 1905-1907 гг.» М.: Наука, 1981, с.170].

Такие грабительские требования выдвигали по всей стране. Совет рабочих депутатов Замоскворецкого района 10 декабря 1905 г. постановил первым делом закрыть чайные Союза Русского Народа, а вторым по очерёдности – распустить Московскую городскую думу и заставить её передать «все свои капиталы» [«Первая российская революция и самодержавие» Л.: ЛГУ, 1975, с.52].

Ограбить всю страну им не позволяло только сопротивление монархистов. После 1917 г. такой захват капиталов произойдёт, после того как информационная война и свержения Государя деморализуют монархические силы.

Людмила Новикова в силу заложенных в неё либерально-американских и еврейско-погромных предубеждений, характерных для всех изданий проеврейского «Нового литературного обозрения», в «Провинциальной контрреволюции» превратно оценивает политическую борьбу времён Манифеста 17 октября. Она ошибается и в фактических данных, написав: «местная эсеровская организация существовала, по-видимому, уже с весны 1906 г.». Заодно не могу не отметить написание второго имени Ф.К. Пуля Клинтон вместо положенного Катберт.

Дабы как следует разобрать значение столкновения 19 октября 1905 г. в Архангельске, следует знать: «многие бывшие эсеры отошли от своей партии в первую очередь из-за недовольства контролем террористической деятельности со стороны лидеров партии, пытавшихся ввести террор в общую систему партийной тактики. Кроме того, эти нонконформисты тяготились ограничениями, налагавшимися на применение экономического террора, особенно запретами на экспроприацию частной собственности. Хотя на практике эсеры «эксами» все равно занимались, некоторые не желали даже на словах соглашаться с официальной позицией партии и подчиняться партийной дисциплине».

«В Архангельске в 1905 году один эсер, возмущённый бессмысленным, с его точки зрения, решением местного комитета партии, покинул организацию и создал независимый террористический отряд, некоторое время ещё продолжая называть себя эсером» [А. Гейфман «Революционный террор в России» М.: Крон-пресс, 1997, с.198].

Следовательно, в 1905 г. не только существовала организация ПСР в Архангельске, которая занималась элементарным бандитизмом, но и от неё отделилась, недовольная лицемерием партийного комитета, террористическая организация, желавшая совершенно свободно и «честно» грабить и убивать кого угодно. Стоит при таком раскладе не заикаться об опасности «правого насилия», а дать характеристику подлинно преступным партийным группировкам, отдав должное правым защитникам населения от насильников.

Как это ни оказывается неожиданным, не панические истерические фантазии из дневника дезориентированного салонными сплетнями Льва Тихомирова, а дневник поэта Михаила Кузмина лучше передаёт историю революции. 1 ноября 1905 г.: «на улицах не так пустынно, и хулиганы погуливают, и мне как-то стыдно, что я ещё не в чёрной сотне». 9 ноября: «покуда есть возможность кровавой уличной революции, до тех пор есть и смысл и рациональность чёрной сотни». 2 декабря, когда минуло дня 4 с момента осуществления намерения записаться в Союз Русского Народа, он пишет о противниках монархистов: «что им Россия, русская культура, история, богатство? Власть, возможность изблёвывать своё лакейское, поганое краснобайство, дикая пляска наглых осатанелых жидов» [М.А. Кузмин «Дневник. 1905-1907» СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2000, с.64, 67, 79].

Еврейские писатели при каждом удобном случае фальсифицируют историю Союза Русского Народа. Не пользуясь никакими научными исследованиями, они сочиняют, будто СРН существовал только на правительственные деньги и приводят такие газетные заметки за последние недели 1905 года: «вышли на борьбу 2 доктора, 6 купцов, 2-3 старухи писательницы, да десяток-другой простого русского народа» [Л.Я. Лурье «Хищницы» СПб.: БХВ-Петербург, 2012, с.186].

На деле монархическое движение выступило по всей стране и сумело повсеместно подавить преступные попытки захвата власти и имущества.

Идеологи меньшевиков признавали: «демократия отступала по всей линии перед разгулом черносотенного произвола», – революцию разбили власти и добровольческие отряды монархистов [«Отклики» СПб.: Я. Левенштейн, 1907, Сб.3, с.31].

Мера прекращения погромов одна – следовало остановить революцию и её разрушительное влияние на нравственные установки, религиозные убеждения и культурные идеалы. Утверждение, будто погромы устраивал монархической строй, опровергнуто сверхкровавыми погромами 1918-1922 со стороны коммунистов-красноармейцев, анархистов-махновцев, социалистов-петлюровцев, а в отношении прошлых лет оно основано на клевете со стороны евреев и революционных агитаторов.

Генерал Краснов в одном из лучших эмигрантских романов об этом писал: «Да на что полиции погром?». «На погром натравливают толпу сами же евреи и передовая общественность. Это им, а не полиции выгодно!». «Погром!.. Десяток выпущенных перин, сотни две разбитых еврейских лавчонок, а какой шум на весь мiр! При царях-то что делается! И ворчит международный еврейский капитал и говорит: пока в России Императорская власть, пока существует процентная норма и черта оседлости – России денег не давать! Вспомните главу мирового масонства еврея Шиффа во время японской войны» [П.Н. Краснов «Largo» Париж, 1930, с.37, 79].

В донесении министру иностранных дел Российской Империи В.Н. Ламздорфу русский посол в США А.П. Кассини 5 мая 1904 г. из Вашингтона сообщал о выдаче Японии займа из 50 млн. долларов 25 млн. в Лондоне, а 25 млн. в США банкирским домом Кун, Леб – «нью-йоркский дом Шиффа. Оба эти банка находятся в руках евреев». Инициативу займа брали на себя англичане. Британское и Японское правительства нашли «себе пособников во всегда враждебно к нам относящемся банкирском еврейском мире» [«Россия и США: дипломатические отношения 1900-1917» М.: МФД, 1999, с.58-59].

Н.Е. Марков в 1916 г. в Г. Думе называл Я. Шиффа еврейским величеством, считая его вождём мирового еврейства. Это представление наложилось потом на версию о его причастности к убийству Царя в 1918 г.

Основными причинами еврейских погромов оказываются: еврейский революционный террор в отношении русских монархистов, распространение оскорбительной для русских, провокационной информации. Экономическая эксплуатация евреями русского населения играла отягощающую роль. В том случае, когда погромы являются не реакцией на террор, а формой грабежей, то они производятся криминальной средой с целью наживы, в самом сильном расхождении с содержанием идеи национализма.

Таковы погромы имений с целью грабежа и повсеместные разгромы винных складов в революционную пору. Грабили также монастыри – всякие объекты с более крупным имущественным состоянием. Евреи в качестве объекта погромов с целью грабежа ничем не отличаются от помещиков, монастырей, богатых крестьян, винных складов. В 1917 г., по сообщению командующего войсками Московского военного округа, в нескольких губерниях погромы идут в такой последовательности: «начинается с разгромов винных складов; перепившаяся толпа переходит потом к разгромлению магазинов, лавок и домов. Руководителями и зачинщиками является кучка тёмных лиц, большей частью освобождённых уголовных каторжников» [И.В. Нарский «Жизнь в катастрофе. Будни населения Урала в 1917-1922 гг.» М.: РОССПЭН, 2001, с.198-205].

Снова во главе погромов оказываются уголовники, а не националисты.

В начале 1950-х в лагере, где содержалось довольно много бандеровцев, еврейский погром устроили не украинские националисты, а напившиеся уголовники, и нападали они на русских интеллигентов типа Льва Гумилёва и белогвардейского офицера из кубанских казаков. Активное сопротивление еврейскому погрому не мешало Льву Гумилёву потом осуждать вредное влияние на Анну Ахматову. По его справедливому выражению, Ахматова оказалась «облепленной евреями», что сказывалось на её прореволюционных взглядах [С.С. Беляков «Гумилёв, сын Гумилёва» М.: АСТ, 2013, с.267-268, 307].

В воспоминаниях о 1940 г. можно увидеть, что «по мере успехов Гитлера антисемитизм нарастал в лагере», лагерная шпана считала: «Гитлер прав, и жидов следует бить». Это настроение ещё более усилил во вторую половину 1941 г. немецкий триумф на советском фронте [Ю.Б. Марголин «Путешествие в страну зе-ка» М.: АСТ, 2008, с.165].

Взгляды белогвардейских лидеров, как легко убедиться, сходились с морально изувеченными лагерями советскими узниками только в антикоммунизме.  Противником еврейских погромов был антисемит А.Г. Шкуро, выпускавший множество приказов в защиту евреев и персонально спасавший их от казни. Это, в дополнение ко множеству сохранившихся приказов, признавал предатель, перебежавший в СССР, не заинтересованный в создании положительной репутации белогвардейским лидерам [И.М. Калинин «Русская Вандея» Краснодар: Традиция, 2010, с.179].

Со всей откровенностью осуждал погромы образцовый монархист и националист генерал Краснов, обоснованно приписывая их скорее красным, чем белым. «Пока были войны, пока дрались на различных фронтах, брали города и поместья, покидали, отступая, города и поместья, и тут и там гуляли и грабили – было весело. Лошади были сытые, в карманах было полно золота и камней, ели и пили сладко, брали с правого и с виноватого, с богатого и бедного, выпускали пух с еврейских перин, жгли дома и смотрели с диким хохотом на мятущуюся в ужасе толпу стариков, женщин и детей. Был кровавый хмельной угар. Тешила красная звезда на шапке комиссарке, манили широкие возможности. Кровавое похмелье глушило совесть» [П.Н. Краснов «О казаках» // «Грядущая Россия» (Берлин), 1921, 29 декабря, №18].

Военком 42-й стрелковой дивизии 13-й красной армии В.Н. Чёрный в декабре 1919 г. сообщал: «нет ни одного населённого пункта, в котором побывали будённовцы, где не раздавался бы сплошной стон жителей. Массовые грабежи, разбой и насилие будёновцев пришли на смену хозяйничанью белых» [«Вопросы истории», 1994, №12, с.65].

Задолго до того, как историки об этом смогли напечатать в России, Иван Солоневич указывал в «Диктатуре слоя»: «не принято писать о тех страшных еврейских погромах, которые проделала Красная Армия в годы Гражданской войны: ни рабочие батальоны Деникина, ни еврейские погромы Будённого не укладываются ни в какую историко-философскую схему. Их обходят молчанием» [И.Л. Солоневич «Мировая революция» М.: Москва, 2006, с.278].

Ни в какую из противоестественных, надуманных и нарочито лживых схем не войдёт и поддержка Императора Николая II, в котором ортодоксальные иудеи видели единственную защиту от погубительной революции. Они понимали, что «радикальная молодёжь, вовлеченная в революционное движение, ставит под удар всё еврейское население. После прокатившихся по стране погромов астраханский раввин Шухер благодарил Николая II» [С.А. Степанов «Чёрная сотня» М.: Яуза-пресс, 2013, с.123].

После раскрученной либеральной прессой лжи об одесском погроме «в Одессе в феврале 1910 г. возникло «Общество евреев, молящихся за царя» Моисея Кениса, пытавшееся примкнуть к черносотенному движению» [М.Л. Размолодин «Русский вопрос в идеологии чёрной сотни» Ярославль: Нюанс, 2013, с.196].

Отмеченная евреем Гершензоном в «Вехах» (1909) реальная защита революционной интеллигенции от вспышек насилия одним только Самодержавием и монархистами, распространялась и на защиту евреев от погромов.

Трудность полного предотвращения погромов становится яснее, если точно представлять себе влияние разлагающей нравственные устои революционной атмосферы на готовность солдат идти на подавление погромных мятежей с риском для жизни – не ради защиты Отечества, а ради охраны тех, кто ассоциируется с врагами Царя, убийцами и эксплуататорами. Причём применение силы для подавления погромов сопровождается угрозой жизни для тех, кто в представлении солдат ассоциируется с куда более близкими им патриотами, чья болезненная экспансивная реакция против евреев эмоционально им ближе и понятнее.

Как видно из всех рассмотренных комбинаций, существовали самые разные мотивы и поводы для погромов, но для тех же солдат, как и для многих недостаточно осведомлённых погромщиков, не было точного разделения евреев на эксплуататоров и бедных, террористов и уповающих на защиту Царя.

Особенно подверженными революционным влияниям оказались прибывшие с Японского фронта войска, усталые, деморализованные, «они являлись благоприятной почвой для революционной пропаганды» [В.А. Сухомлинов «Воспоминания» Минск: Харвест, 2005, с.147].

Война, как и революция, усугубляла враждебное к евреям настроение, поскольку, как пишет осведомлённый историк на основании совокупности военных публикаций в Империи начала ХХ века, «в целом в императорской армии было принято считать, что евреи не могут быть хорошими солдатами: они склонны к воровству, трусости, предательству на поле боя» [А.В. Гущин «Русская армия в войне 1904-1905 гг.» СПб.: Реноме, 2014, с.100].

Такие суждения основывались на служебном опыте, не будучи отвлечёнными представлениями или предубеждениями. «К той же категории непригодных к военной службе следует причислить евреев, которые и для государства и для войск составляют одно горе», при том, что «это даровитое и богатое племя», отметил автор статьи для военного журнала [«Разведчик», 1905, №791, с.951].

Первая мировая война усилила антисемитские чувства из-за проявлений склонности евреев в пользу Германии, а не России. «В чешском обществе наблюдалась вспышка русофильства и ненависть к евреям из-за устраиваемых ими чешско-немецких братаний» [Е.П. Серапионова «Карел Крамарж и Россия» М.: Наука, 2006, с.234].

Но и в войну 1914 г., как я особо отмечал в статье, посвящённой непоколебимому монархисту и выдающемуся русскому политику Ивану Горемыкину, Императорское правительство в его лице систематически заступалось за еврейских подданных Государя и значительно облегчило их участь, насколько это было возможно.

Николай Марков, фигура которого до сих пор порочится белофевралистами с маниакальным усердием, гениально напророчил погромы. Не только в 1917 г., но и перед самой революцией. В Г. Думе, под смех близоруких заседателей левых трибун, не видящих уготовление себе могил и нищенского изгнания, Марков растолковал всё, что случится, если монархистов одолеют.

«Вы собираетесь евреев расселить по всей России, дать им равноправие. Солдаты и офицеры пишут в своих письмах, что евреи изменяют России, что евреи шпионят, а вы хотите именно теперь награждать евреев. Подождите хотя бы того времени, когда вы докажете, что все эти солдаты и офицеры, которые с фронта нам сообщают о еврейской измене, что они неправы, что они не понимают дела, что это не шпионство, а особый способ еврейского служения государству, – тогда и давайте равноправие евреям. Давать же равноправие сейчас, именно теперь, когда все накалены до бешенства против евреев; ведь этим вы наталкиваете на этих несчастных евреев».

«Что вы делаете, господа, ведь вы готовите еврейский погром – ужасный, всемирный погром! Безумные вещи вы делаете, вы не считаетесь со стихийной психологией народа. Мы вас просим: пожалейте евреев, ибо тем, что вы затеваете, вы их погубите» [Н.Е. Марков «Думские речи. Войны тёмных сил» М.: Институт русской цивилизации, 2011, с.121-122].

Подлинных, лучших защитников еврейства – Императора Николая II, Царское правительство, лидеров правых организаций, иудейская пропаганда и её подпевалы изобразили извергами, и возложили на них вину за свои погубительные действия, формально прикрытые заботой о евреях, но в действительности самые для них смертельные. Подлое опорочение лучших русских людей, повсюду распространяемое, есть чудовищнейший из подлогов, служащий для удержания монархической идеи в невозвратной невозможности.

До какой степени филосемитская пропаганда, вопреки здравому смыслу и самым неопровержимым данным, враждебна Белому Движению, национализму и монархизму, можно убедиться по книге Олега Будницкого и Александры Полян про евреев-эмигрантов. Авторы осуждают группу «кающихся» евреев (Пасманик, Бикерман, Ландау), ссылаясь на многочисленных левых евреев вроде социалиста Гутмана: «Белая армия громила, а командование даже не пыталось противостоять погромам».

Авторы делают вид, будто документального сборника «Книга погромов» (2007), разоблачающего лживые подтасовки противников «кающихся» евреев, не существует. Вместо использования достоверных подлинных приказов белогвардейского командования, современные проеврейские агитаторы от себя осудительно добавляют: «Белое движение было настолько испачкано грязью и кровью, кровью не только еврейской, но еврейской в особенности». В качестве обоснования приводится разумное замечание Деникина о том, что у красных было ещё хуже, а это сводит на нет не обеляемое «настолько». Плюс используется совершенно никчёмное суждение Шульгина о почти святых и почти бандитах [О.В. Будницкий, А.Л. Полян «Русско-еврейский Берлин (1920-1941)» М.: НЛО, 2013, с.181-186].

Ни в какой мере начало Белого Движения «почти святыми» не объясняет повсеместных погромов на Украине в начале 1918 г., как и появление бандитов в дальнейшем. Исчерпывающие объяснения есть в суждениях, подобранных в другой полностью игнорируемой Будницким и Полян книге «Евреи и русская революция» (1999), о которой они не знать тоже не могут, т.к. Олег Будницкий её редактор и составитель.

А там приводятся следующие оценки: «ненависть к евреям проникла во весь русский народ», – а не всосалась в одну Добровольческую Армию. «С антисемитизмом, как всенародным настроением, справиться может только очень сильная власть» (П.Б. Струве – Н.И. Астрову, 12.4.1921). С.П. Мельгунов в эмигрантском «Голосе минувшего» признавал, что погромное движение против евреев было всенародным. О погромах В.А. Маклаков писал Деникину 3.12.1919 (н. ст.): «Меры предупреждения, репрессии, преследования, я знаю, принимаются».

Андрей Шкуро вспоминал, что его казаков натравливала на евреев интеллигенция, наряду с простонародьем, поскольку отовсюду только и было слышно о еврейском преобладании среди комиссаров и чекистов. Шкуро лично предотвращал погромы, казнил преступников и убеждал казаков в недопустимости преследования всех евреев без определённой вины [А.Г. Шкуро «Записки белого партизана» М.: АСТ, 2004, с.221-222].

Эти воспоминания подтверждаются сохранившимися его приказами. Как видим, Н.Е. Марков оказался безоговорочно прав, и вина за погромы лежит не на Добровольческом командовании, а на тех, кто устроил антимонархическую революцию.

Уже в августе 1917 г. социалист С.О. Португейс напечатал протестующий выкрик: «еврейские погромы, – вот какой опасный враг появился в стране русской революции». Созданный евреями «образ самодержавия» как источника зла оказался разрушен погромами [«Первая мировая война в оценке современников: власть и российское общество 1914-1918» М.: РОССПЭН, 2014, Т.4, с.426].

Есть интересная запись в дневнике Нокса в дни июльского кризиса 1917 г., 6 (19) числа. Половцов «заявил, что большое количество таких антисемитских поделок нашли на квартире Ленина в доме Кшесинской». Нашли гравюры, изображающие жертвоприношение молодой девушки. Столь явное свидетельство разжигания погромов в интересах революции требует дополнительных подтверждений [А. Нокс «Вместе с русской армией. Дневник военного атташе. 1914-1917» М.: Центрполиграф, 2014, с.595].

24 октября Комитет общественного спасения в Петрограде боролся с проявлениями «анархии и погромного движения», от Временного правительства требовали прекратить повсеместные «дикие военные погромы» [«Народное дело» (Вятка), 1917, 3 ноября, №5, с.3-4].

Угроза для евреев пришла в 1917 г. с революцией, когда полиция была разгромлена, царил произвол хулиганов – вот настоящий источник погромов, а не националисты. «”Революционные толпы” на улицах города вызвали у евреев Витебска опасение». В дальнейшем угроза погрома возникла в связи с ухудшением продовольственного положения, опять взыграл экономический мотив, движущая сила чисто революционной преступности: евреев обвинили в присвоении и увозе одной подводы с мукой, когда они имели полное право на перевоз. Весной 1918 г. в частях РККА имелись «сильные антисемитские настроения». Революционный характер имел погром 29 апреля в Витебске, направленный против еврейской буржуазии и за советскую власть без жидов. В менее крупных городах, Новгород-Северске и Глухове, Красная армия устраивала погромы с десятками убитых [А. Зельцер «Евреи советской провинции» М.: РОССПЭН, 2006, с.19, 35, 37-38].

По сравнению с погромом в Кишинёве 1903 г. с 45-ю еврейскими смертями, международное еврейство не стало трубить на весь свет об ужасах коммунистического режима.

Погромы определённо использовали согласно двойным стандартам, в зависимости от политических целей, в качестве шантажа: «намёк на еврейские погромы в Румынии бросает Братиану в жар» [Г. Никольсон «Как делался мир в 1919 г.» М.: ОГИЗ, Госполитиздат, 1945, с.270].

Подъём антисемитизма в Румынии был связан с революционным движением в Восточной Европе. «Это касалось прежде всего Венгрии, где деятельность Белы Куна подняла столь широкие антисемитские настроения», что пришлось вводить процентную норму для евреев в университетах [А. Васильченко «Между дуче и фюрером» М.: Яуза, Эксмо, 2004, с.28].

В эпоху после февраля 1917 г., когда солдаты захватывали полковые кассы, принявшие революционную идеологию крестьяне – церковное и дворянское имущество, отдельные и чаще не осуществлённые посягательства на еврейское добро меркнут в общеуголовной статистике.

Джон Клиер в статье «Казаки и погромы» показывает существенную разницу между стихийными погромами до 1905 г., политическими погромами 1905-1914 и военными погромами Первой мировой и Гражданской с преобладающим мотивом наживы, усугублённым вселюдным привыканием к насилию и убийствам в обстановке продолжительных войн. Эти последние погромы вовсе не были направлены исключительно на евреев: «неевреи зачастую тоже становились жертвами, наряду с евреями», погромы не имели идеологических основ.

Английский историк, не обременённый черносотенными догмами, в очередном проеврейском сборнике, составленном О.В. Будницким, признал нежелание еврейских историков и еврейских источников рассматривать соседние нееврейские жертвы. Это нежелание постоянно приводило к ошибочным оценкам природы погромов, наряду с возникновением ложных обвинений в адрес Царских властей и значительным преувеличением, до мифологического звучания, числа изнасилований в погромах 1881 г., которые в действительности происходили «изредка» и не сопровождались убийствами [«Мировой кризис 1914-1920 годов и судьба восточноевропейского еврейства» М.: РОССПЭН, 2005, с.47-64].

Профессор-славист Шимон Маркиш из Женевы выразил еврейский мифологизм в написании слов «Великие Погромы 1881-1882 гг.» [«Еврейский журнал», 1991, №1, с.65].

Профессиональные филосемиты, не утруждая себя доказательствами, всё время повторяют, будто националистам свойственно «мифологическое восприятие истории России» [Н.А. Митрохин «Русская партия. Движение русских националистов в СССР. 1953-1985 годы» М.: НЛО, 2003, с.447].

В силу типовой недостаточной осведомлённости, можно считать, что в различной форме решительно всем такое восприятие присуще. Оперирование упрощёнными формулами для удобства в первую очередь относится к любой системе образования.

Желающие сколько-то приблизиться к правде должны прилагать значительные усилия, без которых они практически всегда будут ошибаться. Это естественно: гораздо легче, ввиду их многочисленности, произнести множество ошибочных суждений, чем одно верное. Но любое короткое, даже самое верное суждение, будет действительным только при определённых условиях, весьма ограниченно, требуя дальнейшего развёртывания.

Разоблачителям националистической мифологии следует понять это, чем скорее, тем лучше. Необходимо избавляться от наростов вымысла на том же национализме, но такие наросты не дают никаких оснований для объявления тотальным заблуждением всего национализма с его опорой на подлинную национальную культуру, т.е. на лучшие образцы творчества и исповедуемых принципов, а не на худшие и посредственные формы. Национализм – это не защита своей нормы, как думают культурно безразличные лица, норма – это скорее западнические ссылки на евростандарты, единую глобальную цивилизацию, презрительно клянящую средневековым изуверством всё ей инородное.

Справедливое отношение к национализму должно сопровождаться признанием, что в самой крайней и опасной форме мифологическое мышление присуще еврейской русофобии, на которой основывается ненависть к русскому национализму. Аналогия достаточно полная: ложные представления о национализме как об источнике погромов приводят к конспирологическому типу мышления, поиску врагов и одержимости борьбой с русской или любой другой национальной культурой.

Стр. (1)  (2) (3) (4) (5) (6) (7)  (8) 9 (10) (11) (12) (13) (14)